Красненькая-Кутсайоки-Тумча

"Если бы заявляли маршрут на категорию, пришлось бы названия плавсредств указывать" - Ромазан

"Оба отчета были выполнены в манере «лаборант» и, на мой взгляд, сильно смахивали на школьные сочинения в жанре «Как я провел каникулы у дедушки». Писать такие отчеты – одно удовольствие, читать их, как правило, – сущее мучение. Психологи (засевшие в штабах) требуют, чтобы отчеты содержали не столько объективные данные о событиях и фактах, сколько сугубо субъективные ощущения, личные впечатления и поток сознания автора..." А. и Б. Стругацик "Жук в Муравейнике"

Я не брала фотоаппарат и сразу отключила телефон. Поток событий может вспоминаться теперь только через призму субъективных воспоминаний и личных не менее субъективных записей.

После большого обноса на Мамане пошли совершенно другие берега. С высокими скалами по обоим сторонам. С огромными валунами лежащими на откосах, как будто высыпавшимися из сумки великана. 

Здесь живут не лешие, не великаны, а именно тролли, ходящие по горам и рассыпающие камни.

А Маманя впечатляет.

Впечатляет тем, что ты не можешь ее пройти, тем потоком воды, который обязательно сильнее человека, сильнее твоего тела в шестьдесят килограмм, и гораздо сильнее твоих горящих глаз и в чертей в голове.

Я, видимо, принадлежу к адептам культа тела, здорового и сильного. Не отрывала глаз как ребята натягивают троллей, как перекатывались мышцы в плечах Пингвина, как сноровисто и ловко управлялся с железом Ромазан, как гибко и упруго лежала на камнях Муся. Как по живописным валунам легко прыгает Влад.
Все за работой в северном солнце кажутся красивыми, полными здоровья и жизни. Наверное, потому что здесь у тебя есть только неделя, когда можешь раздеться по пояс и похвастать золотистым торсом, мышцами перекатывающимися на сильных руках, показать под тонкой маечкой высокую упругую грудь и не прятать талию под слоями одежды.
Снизу Маманя выглядит внушительнее, вода не утекает вниз на твоих глазах, а рушится на тебя, поднимая вокруг плотный водяной туман. Кажется, что он ложится на лицо и тело тончайшем слоем, делая все влажным и холодя на ветру. Маманя достает до тебя даже с расстояния.
Стоянка после Тесного не очень удобная. На обглоданной скале проросли сосны, мох и черничник, каждый ровный пятачок находится на другом уровне по высоте.
Но мне очень понравилась, по-сказочному красивое место. В десятом часу вечера падает свет сверху на мох и кустики черники, светятся в оранжевый через красный стволы сосен, светлыми пятнами выглядывают сквозь поток скругленные обглоданные камни.
На противоположном берегу почти отвесная скала. На малюсеньких карнизах небольшие березки, по верху горы все те же сосны. Стоять на порогах вроде бы и романтично, но в то же время шум воды все время с тобой.
А еще на противоположном берегу в скале с костра виден маленький грот, к которому подход все по тем же рассыпанным камням. Хочется рисовать.
У Пингвина все еще "усы-коммандос", которые он нарисовал углем еще на стоянке на берегу после Мамани.
Традиционно на чалке и разгрузке шел дождь, в это раз он только накрапывал. У Андрея-Бэта в сине-серых глазах отражался мой оранжевый спасжилет.
Я посмотрела в небо, оно мне улыбнулось в ответ. Я попросила солнце на дневку, оно улыбнулось хитро.
Когда Евсей рассказывает о войне, о раскопках его речь становится очень правильной и красивой. Его хочется заслушаться, хочется каждый день засыпать под эти сказки.

Дождливая дневка на Тесном

Музыку нужно не только любить, но и чувствовать, чтобы играть на гитарах, барабанить на камнях и поленьях.
Интересно, что нужно чувствовать Ромазану, чтобы готовить вкусную кашу по утрам, гороховый суп по вечерам? Чувствовать крупу? Я думаю, что искренне заботиться о тех, кто рядом.
Мне очень нравится дождь. Даже в намокшей пуховой куртке. Наблюдаешь как по утру нехотя вылезают из палатки под дождь, толпятся под тентом и выходят сушиться к костру, когда дождь успокаивается. Какой бы не была погода, все дороги приведут к костру.
В отсутствие Пингвина разрисовали его кружку под игру Влада на гитаре. Влад имеет самое нужно количество театральности, ни убавить, ни прибавить.
Век комаров не долог, поэтому они так самоотверженно кидаются на людей в надежде получить свою каплю человеческого тепла и крови, взращенной с толикой любви.
Вова, как всегда разговаривая лениво растягивая слова, раздал идею о том, что именно подобных местах нужно тестировать средства на комаров и делать на них обзоры. Чтобы поставить точку в этой теме, упомяну, что в противокомариной свече в лужице парафина утонул ни один комар.
Ночью над рекой поднялся туман. Он рос еще с вечера и залил разбавленным молоком весь мир, оставив нам только островок стоянки во всем свете, до которого, если честно и не было дела уже несколько дней. Сидели у костра, пели эту светлую ночь, вдыхали ее только самые молодые и горячие: я, Влад и Муся, Саша Физкультурник и Че.
Завтра с утра Рома меня встретит фразой: "Здравствуй, Повелительница блинов!"
Светлело. Светло уже с вечера. Я зачем-то развела разговор о блинах, Мусинька вспомнила, что она голодная, а Влад, что он прекрасно печет в походах постные блины.

Я была счастлива, идя за водой в мягком ночном-утреннем северном освещении по каменной тропинке, переплетенной корнями деревьев, которые росли здесь уже много лет и растут сейчас, пока я здесь иду.
Было оглушающе красиво и до беспамятства хорошо.
Я просто дышала всей грудью, и не хотела оказаться нигде больше.
Хмель все еще играл в крови, у костра шла ожившая веселая суета. Влад размешивал тесто, Саша пек блины, мы с Мусей хвалили  горячие сладковатые комочки теста.

Дождливая дневка

"Фильм, фильм, фильм"

Саша Че энергично размахивал пенопопой, поддувая воздух в печь. Каменка сразу разгоралась всеми оттенками теплого яркого красного и обдавала теплом, вверх летел сноп искр.

Над водой начинал застилать туман. Я поняла, что бездонно влюблена в туман над водой.
А до этого весь день шел дождь.
Потом Евсей с Пингвином приплыли с противоположного берега. Знаком их забирать оттуда на катамаране был оглушающий резкий крик Пингвина, которому явно завидует даже собака Баскервилей.
Евсей старый хабарщик, старый рыбак, а потому наученный быть мудрым и хитрым. Всего-то у нужно было первые с начала похода обратиться ко мне с нежностью в голосе и попросить солнышко. Ну и принести подношение.
Через десять минут выглянуло солнце и мы парились не под дождем, а в солнечном закате.

Несравненная Муся

На вокзале модно одетые люди и накрашенные девушки кажутся неестественными и несъедобно пластмассовыми.
При возвращении домой у двери подъезда пытаешься вспомнить код домофона, он смутно маячит на периферии, не зацепляясь, даже пальцы не в силах ухватить, вспомнить.
Комната кажется знакомой, но и такой чужой, нежилой. Ты открываешь окно, потому что воздуха закрытой комнаты мало, его не хватает. Немного шатает, как со вчерашнего, в желудке собирается тоска, в голове - приятная усталость.
Когда привозишь новые песни из похода, это как глоток нового воздуха, глоток иного мировоззрения. Мир не сможет быть прежним после того, как по пути напеваешь уже другие песни.

В московском парке маленькие речушки закованы в обетоненные русла, их давят бесчисленные мостики. Тропинки закатаны в непробиваемые плиточные кожухи. А там, где дали земле показаться, засеян газон. Все это как смотреть сквозь грязное стекло из окна рейсового автобуса.